На дне жизни
Стилистика речи героев репортажа сохранена. За информацию, предоставленную ими, редакция ответственности не несёт.
Слово «бомж» в русском языке появилось всего несколько десятилетий назад, но довольно быстро стало распространённым. Изначально это была аббревиатура, означающая «без определённого места жительства», теперь же это слово стало нарицательным, оно часто употребляется в уничижительном смысле применительно к опустившимся людям, ведущим асоциальный образ жизни.
История каждого из них — это судьба человека, оказавшегося в силу безрадостных причин на улице. В этих историях кто-то сам виноват, став заложником своего безволия или нежелания порвать с зелёным змием, кто-то оказался жертвой чёрных риелторов. Одни получили такой статус по вине своих родственников, другие ушли из семьи по собственной воле. Есть и те, кто, выйдя из мест заключения, оказался на улице.
Прежде чем начать истории героев репортажа, мне бы хотелось представить вам «бомжевский словарь». Да, да, у них тоже есть свой сленг.
Кормушка — мусорный контейнер, мусорная свалка, урна.
Трасса — пределы района.
Подогнать — принести что-либо, подарить.
Дай-дай — милостыня.
Сидеть на дай-дае — сидеть с протянутой рукой, попрошайничать.
Пацан — мужчина (вне зависимости от возраста).
Девчонка — женщина (вне зависимости от возраста).
Поднять — найти, подобрать что-либо с кормушки.
Красавчик и Лютый
Красавчик и Лютый проживают на плитах в районе пересечения проспекта Рыскулова и улицы Ахрименко. Не так давно на этом месте находился строительный рынок. Неразлучных друзей знает весь район. Кто-то подкармливает их, кто-то отдаёт поношенные вещи. Есть и те, кто пытается решить вопрос их трудоустройства.
Недопитая бутылка водки, нехитрая закуска в виде хлеба и лука из ближайшей шашлычной, пластиковые стаканчики: мужчина, представившийся Кайратом, пришёл в гости не с пустыми руками. Но после того, как мужчины «приговорили» на троих горячительную жидкость, деловой разговор с Красавчиком и Лютым так и не состоялся.
— У меня есть своя фазенда, хозяйство хорошее… Я зову их ко мне работать, но они не подписываются. Я сюда два дня прихожу, уговариваю их. Не хотят они работать, и всё. Его мамка здесь работает на базаре в столовой. Кофе-мофе, чай-май таскает, продаёт. Она прямо там, в контейнере на рынке живёт, а Красавчик — на улице.
Красавчику тридцать шесть лет, семнадцать из них он обитает на улице.
— Интервью с нами стоит 500 тенге. И пачку сигарет купите! — увидев в нашей беседе коммерческий интерес, заявил он. — Мой дом — это плиты. Здесь я живу. Когда базар тут был, у меня тут контейнер был. Я там жил. Я приехал сюда из ВКО. Потерял документы, — начал свой рассказ наш собеседник.
— Да гонит он! Он кегеньский пацан. Из Кегеня приехал. А документы его у мамки, чтобы не потерял, — перебил его несостоявшийся работодатель Кайрат.
Как выяснилось, Красавчика зовут Ернур, а его друга Лютого — Ернар.
— Лучше нас по именам не называть. Всё равно перепутаете, — попросили друзья.
... на улице жить можно. Менты нас не трогают. Еду и бухло найти можно. Тут недалеко, в Шаныраке, есть источники горячие, говорят, они целебные — там мы моемся.
Ернар, или Лютый, — алматинец. Ему сорок лет. Когда-то у него была семья, но злоупотребление алкоголем внесло в жизнь свои коррективы — Лютый оказался на улице.
VOX: Откуда у вас такое брутальное прозвище?
— Он нормальный пацан, просто, когда бухой, к нему лучше не подходить, всех пи*дит, — ответил за Лютого Красавчик.
— А его зовут Красавчик, потому что он по жизни красавчик, — гордо заявил о своём друге Лютый. — Когда все эти дома строились, он был красавчиком — помогал всем.
VOX: Лютый, вы давно проживаете на улице?
— Четыре года уже. Но я вам так скажу: на улице жить можно. Менты нас не трогают. Еду и бухло найти можно. Тут недалеко, в Шаныраке, есть источники горячие, говорят, они целебные — там мы моемся. Кормушка на базаре есть хорошая. Нам бы ещё поднять где-нибудь пару матрасов и одеял. Картоном и клеёнками закроем плиты и перезимуем.
— Да они нормальные пацаны! Если поедут ко мне на фазенду, я их кормить нормально буду, место выделю, чтобы жить, — вмешался в разговор Кайрат.
VOX: Красавчик, а как вы зарабатываете деньги?
— Мы слегка работаем. Шабашка иногда подворачивается. Тут у нас пятак есть. Газели-мазели приходят, мы разгружать их помогаем. А раньше я на базаре грузчиком работал.
Сейчас могу заработать штуку (1 000 тенге — прим. авт.) или 500 тенге. Это деньги на курево и бухло. Нам нельзя без этого, замёрзнуть можно. Сейчас трудно стало. Кризис в стране. Спиртное подорожало.
VOX: Почему вы не хотите вернуться к нормальной жизни, найти работу? Или, в крайнем случае, пойти в Центр реабилитации?
— Я хочу жить свободно. Я не люблю, когда мне диктуют правила. Я бродяга по жизни. Меня таким создал Бог. Прошлой зимой социальный патруль приезжал пару раз. Они меня накормили, предложили поехать в приют. А я побоялся — вдруг что-то натворю там.
VOX: Красавчик, у вас есть дама сердца?
— Была когда-то. Но она ушла к другому.
VOX: Она тоже женщина с улицы?
— Нет, она домашняя. Ей не нравилось, что я пацан, свободный по жизни.
VOX: А где вы берёте еду?
— Мать даёт, со столовой выносит. На счёт покушать проблем нет. Мы едим, как все нормальные люди: борщ, котлеты, пельмени… Когда поругаемся с ней — тогда, правда, не кормит. Вот два дня я не кушал, а сегодня меня ребята уже накормили: пирожки-мирожки, самсу-мамсу принесли.
VOX: А вы не хотели бы вернуться в семью? Может, жена и дочка ждут вашего возвращения?
— Я уже не смогу жить дома. Там нет свободы. А здесь, на плитах, хоть и холодно, но зато есть свобода, — сквозь слёзы ответил Лютый. — Да и как я моего друга оставлю?
— Почему вы плачете? — не смогла не спросить я у своего собеседника.
— Я плачу, потому что очень люблю Красавчика. Мне жалко его. Это самый лучший друг! Это брат! У него нет пальцев на ногах.
Летом ноги гниют, мухи на них садятся. А зимой я обувь не снимаю. Мне ходить долго тяжело. Мне нужен постельный режим.
VOX: А что у вас с пальцами, Красавчик?
— Я их сам себе лезвием ампутировал по суставам. Они у меня отморожены были. Я обувь только через пятнадцать дней смог снять. Потом взял пачку лезвий, водки накатил, ноги обработал перекисью и сделал операцию.
VOX: Осложнений нет? Может, вам нужна помощь медиков?
— Мне очень трудно обувь снять. Если сейчас сниму, раны опять вскроются, и ноги начнут кровоточить. Я так уже почти пять лет хожу.
Летом ноги гниют, мухи на них садятся. А зимой я обувь не снимаю. Мне ходить долго тяжело. Мне нужен постельный режим.
И как мне сейчас дома жить? Нужно будет постоянно обуваться, разуваться, чтобы в туалет сходить, я в крови же всё испачкаю.
Ленка
Женщина, с печальным видом сидевшая на бордюре напротив пиццерии на улице Пушкина, сразу приободрилась из-за 500 тенге, предложенных мною за небольшое интервью.
Елена — а для своих просто Ленка — на улице проживает двенадцать лет. Женщине сорок восемь. До того как стать бомжем, она проживала в городе Рудном и имела высокооплачиваемую работу. Она — одна из немногих, у кого есть дом, дети и мать. Вот только жизнь в семье ей кажется безрадостной.
— Я с мужем развелась и в Алматы приехала — братишка позвал. Здесь сразу дачу хорошую купила в Широкой щели. Мы жили на даче, и братишка мой в косяк попал. Мне пришлось дачу продать, чтобы с его долгами рассчитаться и до суда дело не доводить.
VOX: Вы обращались к кому-нибудь за помощью?
— А кто поможет? Подходят пацаны, зовут к себе жить, но за это нужно ноги раздвигать. Они прямо так и говорят: «Живи со мной, только ноги раздвигай!» Но им ещё надо, чтобы я по дому что-то делала. Пацаны разные, есть и нормально одетые.
VOX: Вы не хотите в Центр реабилитации?
— Я всю прошлую зиму там прожила. Менты сюда подъехали с сотрудниками центра и увезли меня. У ментов отработка была — им же нужно для галочки. Но мне там не понравилось, и в мае я ушла. Там морально тяжело.
VOX: Лена, кто вы по профессии?
— Я крановщица. Работала на башенных, мостовых и козловых кранах. Пока дома жила, у меня очень хороший заработок был, ещё и шабашка. Я больше отца зарабатывала.
VOX: А устроиться на работу в Алматы никогда не хотелось?
— Я могу устроиться на стройку крановщицей и лет через пять себе квартиру купить. У крановщиц зарплата хорошая — штука баксов. А у меня разряд хороший — четвёртый. Но не хочу.
К уличной жизни привыкаешь. Она затягивает, как болото. Это романтика. Это трудно объяснить словами, пока сам не прочувствуешь. Ты свободен. Ты никому ничего не должен. Я раз в полгода звоню домой, чтобы не переживали.
VOX: Сколько у вас детей?
— У меня два сыночка и лапочка-дочка. Сыновья взрослые уже. Старший в Ленинграде, на военного отучился, сейчас работает по профессии, ему двадцать три. Среднему двадцать один. Он с мамкой моей живёт. А дочка здесь, в детском приюте при церкви. Ей двенадцать лет.
Там ещё приют для стариков и инвалидов есть. Мне тоже предлагали туда пойти жить, но я не захотела. Там очень жёсткие условия: нельзя пить и курить. А без сигарет я не могу.
VOX: А ваши родные не хотят забрать вас к себе?
— Они меня зовут, это я не хочу. Как-то я ездила в гости к матери, а потом сказала: «Что-то мне скучно здесь. Поеду обратно». Вот, вернулась. К уличной жизни привыкаешь. Она затягивает, как болото. Это романтика. Это трудно объяснить словами, пока сам не прочувствуешь. Ты свободен. Ты никому ничего не должен. Я раз в полгода звоню домой, чтобы не переживали.
VOX: Они помогают вам?
— Я сама помощи не прошу. Я очень гордая. У меня характер такой, я привыкла всего добиваться сама. Я самая старшая в семье и всегда была самостоятельной. Младший братишка здесь на стройке работает, но и у него я не прошу помощи.
VOX: А бывает, что между мужчиной и женщиной вашего круга завязываются отношения?
— Конечно, бывает. Любовь бывает. Я семь лет с одним мужчиной прожила. Мы и ссорились, я и уходила от него, и пряталась. Он погиб в люке на Старой площади. Там трубы горячего отопления — очень жарко было. Он просто угорел там от жары и недостатка кислорода.
Я пока по трассе походила, на дай-дае постояла, прихожу, кричу, а он не отзывается. Вытащили его, а он уже никакой. Похоронили его на Бурундае в общей могиле. У меня-то денег не было забрать его. Нашего брата там хоронят, под номерами.
VOX: Как часто вы видитесь с дочкой?
— Каждое воскресенье. Она очень радуется, когда я приезжаю к ней. Я ей привожу всё, что она заказывает. Но я карамельки ей не покупаю, только шоколадные конфеты, фрукты и вещи.
VOX: А где отец вашей дочки?
— Папаша у нас уйгур. Я жила с ним до того мужчины, который в люке погиб. Не знаю, где он сейчас. Должен был уехать в Швецию.
VOX: Откуда у вас вещи? Я вижу, у вас обувь неплохая. Вам кто-то отдал?
— Раньше в церкви нас одевали, а сейчас — нет. Иногда люди нам отдают, иногда сами на кормушках поднимаем. Пацаны, которые ходят по трассе, с кормушек подгоняют — вот сумку эту, например. У нас вещи долго не задерживаются, мы их меняем часто. Шапку я в этом году подняла. У меня три шапки было, но я одну пацану знакомому подогнала, чтобы не мёрз. Мы вообще делимся вещами друг с другом.
VOX: В этой сумке всё ваше имущество?
— Да. Тут у меня медикаменты: перекись — раны обрабатывать, — спирт. Сахар, брюки на сменку. Мы же на Зелёный базар в душ ходим, раз в неделю обязательно. Ещё вот курточка, чтобы укрыться.
VOX: А еду где берёте?
— Мир не без добрых людей. Приходится просить, и люди иногда выносят из дома.
Часто нас поджигают в коллекторах. Просто так, ради забавы. Кидаются с ножами — есть такие подростки и молодёжь неадекватная. Иногда менты нас забирают, то в РОП отвозят, то за городом на свалке могут выкинуть, а мы потом сами пешком до города добираемся.
VOX: Лена, где вы ночуете?
— На улице, возле кукольного театра. Мы тут нашли закуток, там не дует. Мы картонки постелим и спим. Со мной ещё одна девчонка ночует. Сейчас она на трассу пошла. Одеяло тёплое ватное подняли с кормушки. Это одеяло лежало три дня, никому не нужно было, а вчера его у нас увели.
VOX: Может, вам найти дачу заброшенную и там поселиться?
— Сейчас все заброшенные дачи заняли каракалпаки.
VOX: А как вы зарабатываете?
— Пацаны наши ходят по трассам, а мы сидим на дай-дае. В день выходит от 500 тенге до 2 000.
VOX: Для работы на дай-дае у вас свой определённый район?
— Конечно. Территория между нами поделена. Но я тут давно работаю. Зелёный базар, парк панфиловцев — это мой район. Я тут авторитет. Наши конкуренты — бедные старики. Они не могут на пенсию прожить и тоже ходят по кормушкам. Но мы уживаемся с ними.
VOX: В чём состоят трудности выживания на улице?
— Трудностей много своих. Например, чимкентские пацаны, залётные мамбеты над нами издеваются. И деньги забирают, и избить и изнасиловать могут. Нам приходится прятаться. Раньше было не так опасно: мы летом в кустах спали, и было спокойно. А недавно спим втроём, и я чувствую, кто-то мне штаны снимает. Просыпаюсь, а меня три мамбета куда-то волокут. Тут мимо проходили два амбала русских и меня защитили.
Часто нас поджигают в коллекторах. Просто так, ради забавы. Кидаются с ножами — есть такие подростки и молодёжь неадекватная.
Иногда менты нас забирают, то в РОП отвозят, то за городом на свалке могут выкинуть, а мы потом сами пешком до города добираемся.
VOX: Лена, а если в туалет нужно? И как вы женские вопросы решаете?
— Под кустик. У нас и салфетки, и туалетная бумага есть. По-женски — подмываемся из бутылки. Летом хорошо, везде вода, фонтаны. Зимой, конечно, сложнее. Месячные у меня закончились уже, так что прокладки мне не нужны. А раньше покупала.
VOX: А как со здоровьем у вас? Зимой же по-женски заболеть можно.
— По-женски я всегда раньше простывала. Раз в полгода лечилась. Прошлую зиму тоже простудилась, пришлось антибиотики прокалывать.
VOX: Бывают ли случаи, когда люди с улицы возвращаются к нормальной жизни?
— Да бывает, но очень редко. У нас девчонка одна со своим пацаном лет восемь жила на улице, а потом малыш у них родился, они как-то смогли на работу устроиться. Сейчас хату снимают. Мне говорят: «Ленка, бросай это дело! Давай деньги откладывай, и к нам пошли жить!» Но я не хочу. Меня всё устраивает. Центр города, как-никак. И вообще я счастливый человек. Вот проснулась я сегодня — это уже радость. Видеть небо, солнце, общаться с людьми — это тоже радость. Нельзя падать духом! Если упал, уже не встанешь.
Кореец и Айдос
Среди бездомных встречаются и спортсмены, и бывшие профессиональные повара. Причём такие, кто наизусть цитирует Ницше и стихи из Библии.
Алмаз и Айдос сами обратились к нам с просьбой немного скрасить их утро, которое, судя по виду мужчин, выдалось не совсем добрым.
— Сестра, не пойми меня превратно! Я вижу, что ты добрая. Я уверен, что твой благородный поступок обязательно зачтётся на небесах. Всего 100 тенге могут спасти двух страждущих путников, заблудших в этом огромном мире! — с выражением проговорил заготовленный текст мужчина с рюкзаком.
Но когда мужчины узнали, что мы имеем к их персонам профессиональный интерес, размеры «помощи» резко возросли.
— Вы нам что-нибудь закусить возьмите — там пирожки-мирожки, анау-мынау — и спирт медицинский в аптеке. Давай, сестра, сейчас мы тебе такой репортаж сделаем! Только нам слега подровняться надо. Так-то мы адекватные ребята.
— Если честно, меня Алмаз зовут, но все меня зовут Корейцем. А вообще я казах, — поправив здоровье, начал своё откровение Алмаз, оказавшись на редкость интересным собеседником.
VOX: А почему именно Кореец?
— Меня так прозвали, потому что я вкусно собачку готовлю. Знаете, есть такое блюдо из собаки — «хе»?
Мне тридцать шесть. В девяносто восьмом я вышел из детского дома. По профессии я повар. Работал раньше в системе «Дастархан». Потом я на стройку ушёл.
У меня была девушка любимая, джамбульская. Мы встречались, по парку гуляли, в кафетерий ходили. Я тогда не пил и даже не курил. Её папа упакованный пацан был, «прадик» ей подарил, и она на этом «прадике» разбилась на Кордайском перевале. С горя я на стакан присел.
— Уже десять лет я хожу по улицам и ищу смысл жизни. Кто-то говорит, он в богатстве. Кто-то говорит — в любви…
Брат, ты нам сигарет возьми, «Парламент», — обратился Алмаз к нашему фотографу Тимуру, прервав свой рассказ.
— Мы все умрём. И зачем нам богатства? Нам всем нужно будет два метра земли и два метра ткани.
Основатель сайентологии Лафайет Рональд Хаббард сказал: «Хочешь заработать миллион — создай свою религию». Я хочу создать свою религию, религию добра. Я добрый. А доброта — это язык, который могут услышать глухие и увидеть незрячие.
«Ничего себе! Он и Хаббарда знает» — удивилась я.
— Знаете, что у меня самое дорогое в жизни? Это мой самый лучший друг — Айдос. Мы с одного рода, мы найманы талдыкорганские. Мы друг друга не бросаем. Знаете, как «Айдос» переводится? «Ай» — это луна, «дос» — друг. Лунный друг, — прослезившись, с гордостью произнёс Алмаз.
Подошли ребята, предложили выпить. Я отошёл с ними, выпил и очнулся в Чу. Рядом два мешка конопли, и менты на камеру меня снимают. И поехал я на долгих шесть лет. Так что с незнакомыми людьми я больше не пью.
— Сестра, брат, — обратился к нам с Тимуром Айдос, который не был похож на бомжа в привычном его понимании. — Вы не обращайте внимания на мою грусть! Осеняя хандра у меня. Вы нам ещё пива возьмите, чисто от души!
Я нормальный пацан. Живу на улице шесть месяцев. Я раньше тренером работал по джиу-джитсу, тренировал пятьдесят человек. А потом сказал жене: «Я тебя люблю, я люблю дочку, но мне нужно определиться в этой жизни, найти смысл», — продемонстрировав свою атлетическую фигуру, продолжил Айдос.
VOX: Айдос, как вы очутились на улице?
— Так получилось, что за смыслом я приехал в этот город. Я ходил по вокзалу Алматы-1, просил 20 тенге на подлечиться. Подошли ребята, предложили выпить. Я отошёл с ними, выпил и очнулся в Чу. Рядом два мешка конопли, и менты на камеру меня снимают. И поехал я на долгих шесть лет. Так что с незнакомыми людьми я больше не пью.
А с Корейцем мы уже родными стали друг другу. Если он спит, я сижу с ножом и охраняю его сон. Если я сплю, он меня охраняет. Мы один кусочек хлеба делим на двоих.
Купив нашим новым знакомым пива и заплатив последние 1 200 тенге за продолжение интервью, мы отправились осматривать жилище двух друзей.
Нам приходится прятаться не только от полиции, но и от людей. Часто нас забирают в рабство. Знаете, ещё как бывает: берут бутылку с бензином, кидают в люк и поджигают. Или издеваются над бездомными и видео в YouTube выкладывают. И это делают подростки. Они так самоутверждаются. Вот таких негодяев мы больше всего боимся.
— Вот наша квартира. Здесь мы и живём. Заходите к нам, погрейтесь! — любезно пригласил нас Алмаз. Можем чаем вас угостить. У нас «кобра» есть — вчера пацан один нам подогнал на закуску.
Смотрите, как здесь уютно и тепло. Мы потом ещё на базаре салафан (полиэтилен — прим. авт.) купим, закроем, и будет вообще ништяк, на кормушках матрасы найдём…
У меня всегда здесь газетки есть, почитать — без прессы нельзя. Вот вчера статью хорошую прочитал про актёра Виктора Сухорукова. Он в «Физруке» снялся.
— Но мы постоянно тут не сидим. Раньше мы свободно жили, а сейчас приходится от полиции бегать. Они нас, допустим, задержали, тысячи две с нас поимели. А если нет у нас денег, они в отделение нас доставляют — для галочки, чтобы показать, что работают.
Нам приходится прятаться не только от полиции, но и от людей. Часто нас забирают в рабство. Знаете, ещё как бывает: берут бутылку с бензином, кидают в люк и поджигают. Или издеваются над бездомными и видео в YouTube выкладывают. И это делают подростки. Они так самоутверждаются. Вот таких негодяев мы больше всего боимся.
VOX: Алмаз, а в Центр реабилитации вы не пробовали обратиться?
— Я пошёл туда, а меня не приняли. А я трезвый был.
VOX: А почему вам отказали?
— Это бюджетная организация. Им на каждого человека выделяют по 3 000 в день. А людей они не принимают, если сам пришёл, и деньги себе в карман кладут. А одежду в секонд-хенд сдают. Но если полицейские доставили, тогда принимают.
VOX: Где вы моетесь?
— Умыться, побриться мы просимся в кафе-мафе. А если горячий душ принять, анау-мынау — в районе вокзала Алматы-2 есть труба: горячая вода круглый год.
VOX: Какие предметы быта у вас всегда с собой?
— Сухое горючее — чай-май вскипятить. А это когда в аэропорту был, там такой наборчик нашёл: щётка зубная, станочек бритвенный, зубная паста. Полотенце обязательно. Мы хоть и на улице живём, но личную гигиену соблюдаем, — с энтузиазмом стал демонстрировать содержимое своего рюкзака Алмаз.
— Вот ложка. Ножик есть — колбаску, сало порезать, консерву открыть, только не подумайте, что воткнуть в кого-нибудь! Не приведи Господь!
VOX: А где вы еду берёте?
— Покупаем. Иногда мы выходим подработать — кому-то что-то разгрузить. Ещё ходим по кормушкам. Это для вас она мусорка, а для нас — кормушка, потому что там мы находим металл, одежду и много чего полезного.
VOX: Сколько раз в день вы едите?
— Один раз в день, нам хватает одного пирожка.
— Аптечка в рюкзаке обязательно есть. Сейчас же сезон простуд-мростуд. И на этот случай у нас капли «нафазолин» всегда с собой. И ещё у нас всегда спирт, чтобы кровь разогнать в лечебных целях, и главное наше лекарство — это «цитрамон». Аспирин есть, чтобы кровь разжижать. Когда выпьешь, кровь же густеет и через сердце трудно проходит.
Рюкзак у меня Columbia, мне один мужик подогнал. Что-то, блин, беспорядок в рюкзаке. Вчера нормально было всё, а сейчас я разволновался.
Никогда нельзя судить человека по внешности. Самая задрипаная дворняга может оказаться светлой и чистой душой, а богатый и ухоженный человек на «гелендвагене» может оказаться редкой сволочью.
— А это моя любимая игрушка. Это миньоны. Она всегда со мной, как талисман. Мы же все родом из детства, — сдув частицы табака и с любовью погладив пальцем, продемонстрировал своё сокровище Алмаз. — Иногда бывает грустно, а её взял в руки — и все мысли уходят. Я её берегу.
VOX: Вам никогда не хотелось привести себя в порядок? Изменить свой образ жизни?
— Вы имеете в виду «стать опрятным и красивым»? — спросил Алмаз и процитировал слова Омар Хайяма.
— «Красивым быть — не значит им родиться.
Ведь красоте мы можем научиться.
Когда красив душою человек,
Какая внешность может с ней сравниться?»
Никогда нельзя судить человека по внешности. Самая задрипаная дворняга может оказаться светлой и чистой душой, а богатый и ухоженный человек на «гелендвагене» может оказаться редкой сволочью.
— Вот у нас, например, душа красивая. Если у нас есть деньги, мы всегда поможем. Если надо кого-то опохмелить — всегда пожалуйста. Мы всегда спешим на помощь. В этой жизни самое главное — это взаимовыручка. Одна из библейских заповедей гласит: «Относись к людям так, как хочешь, чтобы люди относились к тебе». И ещё Конфуций сказал: «Счастье — это когда тебя понимают, большое счастье — это когда тебя любят, настоящее счастье — это когда любишь ты», — не переставал цитировать великих философов Алмаз.
— А знаете, кто наш любимый герой? — спросил он. — Физрук в исполнении Дмитрия Нагиева. Это наш любимый сериал. Мы к охраннику магазина ходим его смотреть. Нагиев — он правильный пацан, красавчик по жизни!
VOX: Алмаз, вы были женаты?
— После гибели моей девушки я встречался с одной, но она была представительницей древнейшей профессии. Я ей говорю: «Всё, хватит, давай завязывай, будем жить вместе!» Год мы прожили на съёмной квартире, и её обратно потянуло. В общем, она вернулась в профессию. Хорошая девчонка. Мы с ней так друзьями и остались. В каждом человеке надо искать хорошее. А плохое он и сам покажет.
— Сестра, я тебе так скажу: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. С нами есть и бывший адвокат, и бывший прораб, и бывшие спортсмены.
Если ты ещё нам косарь (1 000 тенге — прим. авт.) дашь, мы с тобой на твоей машине поедем, познакомим тебя с нашими пацанами. Один из них работал прорабом в компании «Базис», а потом поехал к куртизанкам на улицу Сейфуллина, и его там избили и ограбили, документы украли. Пока он в больнице лежал, его квартиру риелторы продали. Так он на улице жить остался, — добавил Айдос.
VOX: Алмаз, Айдос, вы счастливы?
— Покойный Омар Хайям, Царствие ему небесное, как-то сказал:
«Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь.
День сегодняшний завтрашней меркой не мерь.
Ни былой, ни грядущей минуте не верь.
Верь минуте текущей — будь счастлив теперь.»
Вот надо жить здесь и сейчас. Когда всё плохо — это ещё не конец. Чтобы подняться, нужно опуститься на самое дно, оттолкнуться и выплыть наверх. Конечно, мы счастливы! — за себя и за друга ответил Алмаз. И, не желая расставаться с нами, добавил. — Не уезжайте! Побудьте ещё с нами. Я вам ещё Ницше процитирую. Вы ребята хорошие!
Светка
Светлана — или, как её называют друзья, Светка — живёт в логу, возле заболоченного водоёма, в окружении троих джентльменов и стаи бродячих собак. Десятка два четвероногих охранников бросились нас облаивать, не подпуская к поляне.
Женщине пятьдесят четыре года, двенадцать из них она прожила на улице — или, как говорит она сама, на природе.
У Светланы нет документов, но под Костанаем есть дом, взрослая дочь, которая ничего не знает о судьбе матери.
Мы застали Свету в компании друга. Мужчина представился Еркеном, но от фотосъёмки отказался.
— И меня не снимайте! Я стесняюсь, — просит Света.
— Светка, да сфотайся ты! А вдруг тебя дочка увидит! — убеждает её Еркен. — Ребята, вы денежку, 1 000 тенге дайте, чисто от души, на хлебушек и сигаретки!
Поляна, где проживает компания, выглядит довольно обжитой. Кругом посуда, одежда, пятилитровая тара для воды, дрова, мягкие игрушки, принесённые с кормушек, и другие предметы быта. А на импровизированной плите в закопчённой кастрюле кипит наваристый бульон.
— Да вы присаживайтесь к столу, чаю выпейте с нами! — пригласили нас хозяева.
Приехала сюда подзаработать, но не судьба — отсидела здесь год. У меня подружка была, наркоманка, а мать у неё алкашка. Пока я сидела, они мои все вещи продали. А потом я вышла, и они меня на улицу выгнали.
— Пацаны бухали раньше, а из бутылок, видите, какой забор от крыс сделали. Крысы нас тут одолевают со всех сторон, — показывает свои владения Светлана.
VOX: Где вы одеваетесь?
— Я по кормушкам вещи ищу. Если у вас есть одежда ненужная или обувка на зиму, вы не выбрасывайте, мне лучше привозите!
Я тут недавно полусапожки подняла с кормушки и, дура, отдала приятельнице. А сейчас на зиму разутая осталась.
VOX: Скажите, а деньги у вас откуда?
— Пацаны подрабатывают. Мы не голодаем. Сигареты покупаем.
VOX: Светлана, как вы оказались в Алматы?
— По глупости. Приехала сюда подзаработать, но не судьба — отсидела здесь год. У меня подружка была, наркоманка, а мать у неё алкашка. Пока я сидела, они мои все вещи продали. А потом я вышла, и они меня на улицу выгнали.
Потом я по городу ходила. Встретила парнишку, он мне деньги даёт: на, иди, бутылку купи. Я прихожу — и ни этого парнишки, ни сумки моей, ни документов.
VOX: А за что вас посадили?
— Я мяса кусок украла на базаре. Это ладно, тут бабка с нами жила, так она села за банку огурцов. Её внук украл, а бабку восьмидесяти лет посадили.
VOX: Света, а кто вы по специальности?
— Я повар, но когда мама моя заболела, я за неё на дробилке работала.
VOX: Вы не пробовали устроиться на работу?
— Без документов меня же никто не примет.
— Я ей говорю: «Пойдём в ЦОН, закажем тебе новые документы, я тебя домой отправлю», а она не хочет. В Центр реабилитации предлагал — тоже не хочет, — вмешался в разговор Еркен.
— Ой, нет, нет! Не хочу я туда! Я к воле привыкла, — ответила женщина.
VOX: Вас никто не обижает?
— Что вы! Меня, наоборот, мои пацаны оберегают. Говорят: «Светка, мы тебя в обиду не дадим!».
VOX: А сколько лет вашим пацанам?
— Сорок восемь. Если бы не они, я бы одна не выжила.
VOX: Какие отношения у вас с полицейскими?
— Они нас не трогают. У нас хороший участковый. Придёт, посмотрит, всё ли у нас в порядке. Попросит не мусорить и с огнём быть осторожнее.
VOX: А мужчина есть у вас?
— Ой, зачем он мне нужен, — слукавила Светлана, с улыбкой поглядывая в сторону Еркена глазами влюблённой женщины и то и дело демонстрируя нам своё кольцо на безымянном пальце — по всей видимости, подарок Еркена.
— А у меня есть квартира в Айнабулаке, я с сестрёнкой живу. Здесь я нахожусь, чтобы за Светкой присмотреть. Женщине здесь одной очень опасно, — пояснил мужчина.
— Вообще мои пацаны — два Даурена и Еркен — очень хорошие. Вы бы видели, как они обо мне заботятся! Игрушки дарят. Вчера сала, хлеба, конфет подогнали.
Я только хочу в кусты отойти, а мне Еркен сразу: «Ты куда?».
VOX: Случаются ли у вас конфликты с собратьями?
— Конечно, бывает, когда выпиваем, но до драк и разборок у нас не доходит.
VOX: И как вам живётся на улице?
— Мне очень нравится. Природа, чистый воздух — на улице жить можно. Главное — научиться приспосабливаться к этой жизни, и чтобы рядом были настоящие пацаны — такие, как мои. Сейчас они подзаработают, и к зиме мы квартиру снимем.
У нас тут палатка была, Еркен сделал, кровати там поставил. Но её сожгли. Тут все наши вещи сгорели — постель, матрасы, одежда. Пацаны в это время на работе были, а я по трассе по кормушкам пройтись решила. Прихожу, а тут всё уже сгорело.
VOX: А кто мог совершить поджог?
— Не знаю. Свои местные вряд ли подожгли бы. Залётные, наверное, какие-то. Завистников-то много. Обычно люди подходят, спрашивают: «Можно у вас тут рыбу половить?» Но рыба только на речке, тут только утки и ондатры водятся.
VOX: А как у вас в плане гигиены дела обстоят?
— У нас летом проблем нет помыться. Мы можем в бутылях воду нагреть на солнце или помыться в речке. А зимой раз в неделю мы баню снимаем. В чайнике воду грею, чтобы подмыться.
— А за парикмахера здесь я. Только вот она в этот раз сама решила постричься и испортила причёску. Пришлось коротко стричь, — дополнил Еркен.
Недавно инсульт был. Мне Еркен скорую вызвал, меня увезли. Спасибо врачам, они меня лечили, капельницы ставили. Меня, правда, частично парализовало. И я потом под себя по-большому ходила. Еркен меня подмывал, го*но убирал из-под меня.
— Ночью мы с пацанами спим в этом коллекторе. Там очень тепло. У нас там одеяла, матрасы. Мы их с кормушек подняли.
Нас тут раньше девять человек проживало, а сейчас четверо осталось, — продемонстрировала своё жилище Светлана.
VOX: К вам в коллектор чужие не залезают?
— Нет. Мы всегда здесь, на нашей поляне или в этом домике.
VOX: Ну почему же вы не хотите в Центр реабилитации? Там кормят, чистую постель предоставляют, одежду.
— У нас и так постель чистая. Я регулярно её меняю. Воду грею на костре и стираю.
VOX: Света, вы не болеете?
— Простудными — нет. Недавно инсульт был. Мне Еркен скорую вызвал, меня увезли. Спасибо врачам, они меня лечили, капельницы ставили. Меня, правда, частично парализовало. И я потом под себя по-большому ходила. Еркен меня подмывал, го*но убирал из-под меня. Сейчас вроде восстанавливаюсь.
VOX: А почему вы не хотите домой?
— Мне стыдно.
VOX: Может, ваша дочка вас потеряла и уже отчаялась найти?
— Не знаю. Вряд ли. Я раньше программу «Жди меня» смотрела. Никто меня не ищет.
VOX: Как зовут вашу дочку?
— Ирина Климович, но по мужу может быть Полешко. Она 1980 года рождения. Мой адрес: Костанайская область, Боровской район, село Веденка, улица Летунова, 21. Если вдруг что услышите, передайте, что я ещё жива! — заплакав, тихо произнесла женщина, провожая нас.
Чтобы вернуться к нормальной жизни, нужны прежде всего желание, ответственность, умение прилагать усилия, чтобы достичь цели. Но психология бомжа как раз и заключается в том, чтобы обеспечить себе существование без каких-либо усилий. Зачем ему трудиться, если можно что-то найти на помойке, выпросить денег у сердобольных прохожих?
Люди оказываются на дне жизни не только из-за отсутствия навыков адаптации в обществе. Склонность к бродяжничеству — одна из причин. И в этом есть особый смысл, особая потребность, своя, неведомая нам, романтика. Мы привыкли жить по правилам: дом, работа, семья, ипотека и множество обязательств, а они по-своему свободны.
